Земля Ключинских

Николаю Константиновичу — 80, его жене Софье Никитичне — на четыре года меньше. Живут они в деревне, которую захоронили в прошлом году. В Рудне-Дудичской бульдозеры не сровняли с землей только их подворье. Это зона отселения и отчуждения Чечерского района. Уровень загрязнения этих территорий — 15−40 кюри.

Ключинские помнят время, когда в их деревне была сотня дворов, да и во всей округе кипела жизнь. Теперь здесь людно только раз в году — когда в загрязненную радиацией зону можно попасть без пропуска. На Радуницу дверь в доме Ключинских почти не закрывается. Но когда гости задают по привычке вопрос: «Ну что, когда уезжать будете?», Николай Ключинский злится:

— Я тады начынаю ругацца, панімаіш? Паехаў? Харашо ты там жывеш? Ну і жыві! Жывіце. А мяне не прыглашайце.

Ключинского в последние годы подводят ноги: болят от коленей до ступней так, что тяжело сгибать в коленях, больно вставать и садиться.

— А што ты хочаш… 43 гады і 7 месяцаў на матацыкле праездзіць. Калена скрыпіць…

Когда ему надо выйти из дома и спуститься с крыльца, Софья Никитична часто оказывается рядом и подставляет плечо.

— Жонка — мая апора, — произносит он.

Станут считать, когда поженились — а уже 56 лет прошло. Долго ждали единственного сына. Дождались, выучили, вырастили, отправили в свет.

— Ужо надаелі адзін аднаму. Так і гаворыць: «Ты мне ўжо надаела!» — посмеивается Софья Никитична и косится на мужа.

Ключинский улыбается уголком рта.

— Патом паніку паднялі, сталі высяляць, — вздыхает хозяйка дома. — Прыязджалі хаты абмяралі, дзелалі паспарта, ацэньвалі. І дзеньгі, знаеш: каму шаснаццаць тысяч, каму васемнаццаць. На руки не давалі іх — толькі на шчот. А калі гэтыя шаснаццаць тысяч сталі такія, што за іх нічыво не вазьмеш — ўжо «на, ідзі вазьмі на рукі».

Николай Константинович добавляет, посмеиваясь:

— Людзі ж у нас безграматныя былі, што ўзяць. Прыехала адна спецыяліст з Чачэрску і кажа: «Тут канцэпцыя пражывання такая». А яна і сама не знае, што такое канцэпцыя! Бабы спрашываюць: «Канцэпцыя — эта нешта страшнае?». Гаворыць: «Эта крэпка страшнае!»

В гараже хозяин мастерит скворечники. Благодаря этой давней, еще «дочернобыльской», затее во дворе слышится веселое птичье чириканье. Сейчас скворечников тут — сто штук. Еще Николай Константинович сооружает специальные подпорки для ласточкиных гнезд — чтобы не выпадали подросшие птенцы. Жалеет.
— После взрыва меньше птиц не стало?

— Стала. Нету жаваронкаў. Ні аднаго. Нету тых птіц, што ў рожы пелі «спаць пара, спаць пара», як гэта іх… Нету сінякрака — гэта як галка, толькі сіняя. Нету крутагаловых — была такая птіца, у каторай галава кругом варочалася, па трыццаць шэсць яечак няслі маленькіх.

В советские годы в Никольской церкви в Рудне-Дудичской была сначала изба-читальня, а потом — зерносклад. Позже здание снова стало культовым. Ключинские помнят, что ликвидаторы хорошо помогли — отремонтировали церковную крышу.

Когда местность опустела, церковь не раз обворовывали.

— Я ноччу хадзіў асцерагаў. А самазванцы ўсякія ездзілі, абмяралі іконы… Яны там былі очэнь старыя, з ліпы здзеланыя.
«Цэркаў загарэлася зверху» 19 марта 2002 года. Ключинские считают, что брошенные дома в их деревне намеренно «запяклі», а поскольку погода была сухая, а ветер — большим, то огонь перекинулся на храм.

Муж и жена рассказывают, как по очереди звонили в пожарную службу. Сначала им отвечали «машин нет — тушим торфяные болота», потом пожарная машина приехала без воды… Нужная помощь подоспела только во второй половине дня, когда в ней уже не было нужды.

— Плакали по церкви?

— Плакалі…

Хозяин гаража, где сейчас стоят плохонький трактор и несколько нерабочих мотоциклов, готов долго рассказывать про время, когда тут, раскинувши крылья, находился «Як-52».

Софья Никитична вносит ясность:

— Калхозы разваліваліся — цехніку аддавалі. Дык людзі трактары бралі, сеялкі, бульбасажалкі, а ён прывалок — самалёт!

— Лятаць хацеў крэпка, — объясняется Ключинский. — А так вот, не знаю — цянула ў неба. О, што ты! Уродзе так, з зямлі глядзець — дык быстра, а там — проста плывеш ціхонька, рассматрываеш гэта ўсё.
Он с удовольствием вспоминает, как в советские годы завел знакомство в ДОСААФ. Брал машину, пораньше заканчивал работу и ехал на местный аэродром, полетать с инструктором над своим огородом:

— Жонка сцірае — а я нарочна сюдой круг. З інструктарам, ды маторам пагудзім тут — дык яна фігу паказвала! — смеется Ключинский.

Поэтому когда пьяный механик разбил колхозный «Як-52» и машину списали, ни минуты не сомневался, что надо забирать остатки самолета себе.

— Я тады 300 кілаграм здаў свінца, акамулятараў - памяняў на самалет і яго забраў. Да радзіяцыі яшчэ было.

Ключинские после размена вдвоем корпели над трактором, добавляя недостающие детали — что от мотоцикла, что из остатков самолета. Корпус Николай Ключинский клепал сам. В прошлом году двигатель у трактора стал совсем плох. И понятно:

— Стары, гэдээраўскі. А ўжо ні ГДР няма, ні запчасцей.

Хозяева переживают: двигатель бы или новый трактор. Маленький, как делает нынче МТЗ. Николай Константинович рассказывает, что даже собрался отправлять письмо президенту, «штоб ен трактар падарыў».
Специально для TUT.BY Ключинский зарядил аккумулятор и впервые после зимы выгнал свой трактор из гаража. Софья Никитична все сомневалась, сможет ли муж с больными ногами взобраться на агрегат, но тот приноровился.